В рубрике преодоление – двукратная чемпионка мира Ольга Завьялова. Её история о том, как не сломаться даже после сильнейшей обиды.
«Лыжами я начала заниматься со второго класса. Пришёл учитель физкультуры, записал детей в секцию, и я тоже попала в этот список. Почему – сама не поняла. Я даже на забегах на уроках физкультуры всегда последней была, своим сверстницам проигрывала. Но что-то Александр Николаевич Минаев во мне разглядел. Он же терпел мои пропуски, когда я по месяцу могла не приходить на тренировки. А мои родные Бегуницы – посёлок маленький, Минаев встретит меня на улице и спрашивает, почему не прихожу. Я на родителей валила, не пускают, мол, а он приходил к нам домой, с ними разговаривал. Так он со мной и упорствовал.
Спустя три года стали приходить первые результаты, улучшаться функциональное состояние, я что-то даже на уровне Ленинградской области начала показывать. И после восьмого класса я перешла тренироваться к Николаю Васильевичу Бондареву. Раньше я к нему на сборы только попадала, а потом только с ним занималась. Он работал в «Трудовых резервах».
Какие у нас были шикарные условия в посёлке Мичуринское! Лыжная база, на которой мы жили, находилась на берегу озера. А учиться ездила в ПТУ. Усердно получала профессию овощевода. Могла после восьмого класса и в Бегуницах остаться, но тогда пришлось бы учиться на тракториста. Я выбрала овощеводство, потому что никаких проблем с занятиями спортом это не сулило. Руководство училища очень хорошо относилось к спортсменам.
Бондарев сделал так, что я сразу стала от «Трудовых резервов» зарплату получать, даже маме денег подкидывала. Мне платили по 80 рублей в месяц, а она зарабатывала по 60. С Николаем Васильевичем я в 16 лет выполнила норматив мастера спорта, а в 18 лет получила «международника».
Тогда я первый год попала в «молодёжку», где работала с Виктором Максимовичем Ткаченко. Признаюсь, я там иногда сачковала, как у Бондарева. Девчонки в команде рвались на тренировки, носились, а я тренировалась по самочувствию, иногда пешком ходила. Но как контрольная, я почти всегда первая. Я просто чувствовала, что мне нужно, а что не нужно делать.
На свой первый в карьере международный старт – молодёжный чемпионат мира в ФРГ в 1990-м – я ехала лидером. Но психологически полностью перегорела, ночь перед первой гонкой не спала. В итоге стала только 11-й, а тренеры рассчитывали, что я буду в тройке. Да, переживала, что не получилось, но паники никакой не было. Я была уверена, что у меня всё впереди.
От Ткаченко я попала в первую сборную, и даже ещё будучи юниоркой поехала на Олимпиаду-1992 в Альбервиль. Конечно, я никаких гонок там не бежала, да мне это и не нужно было в том возрасте. Зачем? Я бы просто не выдержала такого давления, а в команде были сильные девчонки. Зато после Олимпиады я в составе «молодёжки» поехала на свой чемпионат мира и взяла золото.
И где тут история преодоления? Ведь всё получалось, всё шло по накатанной. На самом деле, всё только начинается. Первый год во взрослой сборной у Александра Алексеевича Грушина я на свежачка провела относительно неплохо. И делала те же объёмы, что и другие. А потом Грушин стал давить – надо больше тренироваться, больше, больше. Я всё делала, но у меня пропало чувство меры, когда ты точно знаешь, что нужно организму.
Результаты стали ухудшаться, а в начале сезона перед чемпионатом мира – 1995 в канадском Тандер-Бее я вообще проигрывала все контрольные. И, забить на тренировки не забила, но когда Грушин не видел, просто шла пешком, отдыхала. Это сработало! Я тогда впервые в карьере забежала в топ-3 на этапе Кубка мира. Но даже это не подняло меня в глазах Александра Алексеевича.
А на чемпионате мира – 1997 года в Тронхейме, где все золотые медали выиграла Елена Вяльбе, у меня случился первый психологический срыв. К тому турниру я подошла в хорошей форме и была готова пробежать гонку на 30 км. Понятно, что остальные гонки бежали другие девочки, которые были настоящими звёздами, но я-то готовилась к конкретному старту. До последнего откатывала лыжи.
На откатку пришла Лариса Лазутина и удивилась: а ты чего тут делаешь, ведь гонку Света Нагейкина побежит, а не ты. Я в слёзы. И не столько от того, что я не бегу, а от того, что я узнала об этом от подруги по команде. Грушин даже непосредственно в день гонки мне ничего не сказал, а мои лыжи отдал Нагейкиной, тоже не поставив меня в известность. Представляете?
Последствия этого срыва были серьёзными. Следующий сезон получился провальным, я не попала на Олимпийские игры в Нагано, результатов вообще не было. Я даже заявила, что с Грушиным никогда в жизни больше тренироваться не буду. У меня не было никакой веры в этого тренера…
В общем, я вышла замуж, родила ребёнка. Дала себе отдых от спорта. А потом вернулась. Женскую команду в то время тренировал Александр Иванович Воронин. С ним я стала пятой в общем зачёте Кубка мира – так себе результат, на самом деле. Однако с каким-то внутренним упорством продолжала тренироваться, сидела мысль о том, что такая работа всё равно во что-то выльется.
«Прорвало» только в Валь-ди-Фьемме, где я на чемпионате мира – 2003 завоевала золото и три бронзы. В 30 лет! Правда, в эстафете свой этап я пробежала плохо из-за работы лыж. Тогда команду возглавил Андрей Александрович Бояринов, который верил в меня, считал лидером и заставлял верить в свои силы. Он иногда ругал меня за то, что я не выполняю его требования на тренировках, но я объясняла, что вновь начала чувствовать организм, и так будет лучше.
С Бояриновым мы работали до 2006 года, вплоть до Олимпиады в Турине, после которой я хотела всё бросить и завершить карьеру. Подошла я к Играм не в идеальной форме, но во вполне конкурентоспособной. В скиатлоне стала седьмой, а классическую гонку мне вообще не стоило бежать. Тем более там была серьёзная проблема с лыжами, хотя Юлию Чепалову я опередила.
А потом меня не поставили на эстафету… Для меня это был страшный удар. Я прекрасно понимала, что это мой последний шанс что-то завоевать на Олимпийских играх. Готова я была точно не хуже Ларисы Куркиной или Натальи Барановой. Может быть, повлияло то, что в том самом 2003-м я свой этап неудачно пробежала…
Думаю, ни Елена Вяльбе, ни Александр Алексеевич Грушин, которые всё решали, не приложили достаточных усилий, чтобы отстоять мою кандидатуру.
Вечером накануне гонки мне позвонил комментатор Андрей Кондрашов, который предложил отработать эстафету с ним в студии. Я согласилась, чтобы отвлечься. Ночью мне приснился сон, как девчонки выигрывают эстафету, а потом это произошло наяву. Я была рада за них, а в конце трансляции расплакалась. Сразу после этого разругалась с Грушиным, который хотел мне что-то сказать.
Во второй половине дня пошла на тренировку и выплеснула все эмоции, которые накопились. Рёв стоял на всю трассу, благо никого после эстафеты уже не было. Я полтора часа откатывалась и всё это время ревела. Потрясение было страшным.
Первый раз за всю жизнь я сказала, что больше не хочу заниматься лыжами и тренироваться больше не буду. Приехала домой, объявила семье о своём решении. А семья вмешалась. Мама, муж, свекровь – они стали меня обрабатывать. Особенно свекровь, которая сама была профессиональной легкоатлеткой и завершила карьеру в подобной ситуации. Она меня убеждала, что на такой ноте уходить из спорта нельзя. Меня уговорили ещё годик потренироваться, отойти от нагрузок так, как положено.
В середине июня 2006 года я приехала на первый сбор полностью разобранной. На каждую тренировку я выходила со слезами на глазах и со страшным нежеланием тренироваться. Как я выдержала два месяца, до сих пор не понимаю. Хотя психолог, который тогда со мной работал, заявил, что ничего страшного со мной не произошло, уверенность в своих силах есть, ещё побегает.
Наверное, моё состояние очень тонко почувствовал Алексей Прокуроров, возглавивший после Турина женскую команду. Он старался меня не дёргать, а меня отпустило. Я стала получать от тренировок колоссальное удовольствие. Вообще выбросила из головы все мысли о результатах, просто ходила на тренировки для себя.
Хотя на чемпионат мира 2007 года в Саппоро попала. Ехала туда абсолютно расслабленной, полностью уверенной в том, что мне ничего не светит. А когда выиграла скиатлон, первая мысль была – вот вам, получайте все те, кто в меня не верил. Я доказала всем, но главное, самой себе, что ещё на многое способна. А через день завоевала ещё и серебряную медаль на «десятке».
Вот это и есть моя главная история преодоления. От страшной обиды до победы, которая, на мой взгляд, ничем не хуже олимпийского золота…
Сейчас и с Вяльбе, и с Грушиным общаемся. Зла в душе держать не нужно.
Я хотела бы в концовке этой истории обратиться и к спортсменам, и к тренерам. Тем более, я сама сейчас тренер, работаю с детской группой, и подопечные считают меня очень доброй. Уважаемые тренеры, не торопитесь нагружать детей. Они сами должны раскрыться, показать свою заинтересованность. Не надо выжимать из юных все силы и отвращать их от спорта. Уважаемые спортсмены, а вам больше всего хотелось бы пожелать диалога с тренером и «шестого чувства», умения слушать и слышать свой организм. Меня в своё время это спасло. Николай Васильевич Бондаров однажды застал меня в кустах с малиной вместо роллерной трассы и сказал: «Если бы ты не сачковала, я бы тебя так не любил». Так что, хоть иногда, пусть дети посачкуют – хуже не будет».
